По локоть в будущем Тест-драйв хирургического робота Da Vinci на живом пациенте

Это самое качественное 3D-изображение, которое я когда-либо видел. В кинотеатрах вечно что-то двоится, в VR-шлемах невысокое разрешение. Здесь же все, как наяву. Оно и есть наяву. Я смотрю в окуляры консоли хирурга робота da Vinci и вижу изображения с камер, которые находятся внутри пациента.

Рядом со мной точно за такой же консолью работает Дмитрий Пушкарь, хирург с наибольшим опытом проведения робот-ассистированных операций в стране, чаще других российских специалистов приглашаемый для показательных операций за рубежом. Двойная консоль нужна, чтобы два хирурга могли работать в одном операционном поле. Она помогает и при обучении врачей. Передо мной точно такие же органы управления, как у Дмитрия Юрьевича, и от этого мне не по себе. Я почти уверен, что контроллеры отключены, но все равно стараюсь держать руки подальше от них, ведь за спиной у меня живой человек.

Оторвавшись на мгновение от консоли, ловлю на себе взгляд одного из медиков: мол, как там, не мутит его? Нет, вид «глазами хирурга» не шокирует. Он напоминает компьютерную игру: оказываешься в просторной пещере, стенки ее сделаны из живых тканей, видны капилляры — ​вылитый Doom Eternal. Хирург чувствует себя «в помещении» как дома, обустраивается: складывает отрезанные ткани, может положить где-нибудь иглу или нить, чтобы взять потом. Когда работает электрический коагулятор, идет пар.

На самом деле «пещера» крохотная: ширина нашего поля зрения — несколько сантиметров. Инструменты робота, орудующие в нем, — ​восемь миллиметров в диаметре. Это первое преимущество роботической хирургии: сменные камеры дают разные углы обзора и увеличение до 10 крат. Движения рук хирурга, напротив, превращаются в микродвижения для большей точности.

Второе и, пожалуй, главное преимущество робот-ассистированной хирургии — ​малая инвазивность. После весьма сложной операции пациент может идти домой в тот же день.

Точка входа

Смотреть на оперируемого тоже не страшно. Он лежит под консолью пациента — ​так называется активная часть da Vinci с четырьмя манипуляторами. Робот да Винчи движется неожиданно энергично, не только маленькие «пальцы» в операционном поле, но и все его железные «руки». «Руки» у него длинные: рабочая часть инструмента может заходить в тело пациента «по локоть», не меньше. Благодаря этому проколы можно делать не в непосредственной близости от операционного поля, а там, где удобнее.

Операция ведется через пять проколов. У самого робота четыре манипулятора: на одном закреплен эндоскоп со стереокамерой, на трех других — ​хирургические инструменты. Еще один прокол необходим ассистенту. Большую часть времени ассистентский порт занят отсасывателем: врач непрерывно удаляет из операционного поля кровь и другие жидкости. Через него же передаются материалы: иглы, нити, пакеты для удаленных тканей. Ассистент наблюдает за операцией через монитор на видеостойке — ​это третий компонент хирургического робота да Винчи. Бинокулярное зрение ему не нужно, важнее близость к пациенту.

Проколы делаются с помощью устройства, называемого троакаром. Это полая трубка, в которую вставлен острый стилет. Когда стилет вынимается, в троакаре срабатывает клапан, и полость тела остается герметичной. Внутрь нагнетается углекислый газ, чтобы расширить пространство и дать хирургу больше места для работы. Возможно, поэтому операционное поле напоминает пещеру.

Троакары позволяют очень быстро менять камеры и инструменты робота, транспортировать в операционное поле необходимые материалы, поддерживая высокий темп процедуры. Больше всего в робот-ассистированной хирургии удивляет именно темп.

Руки пианиста

Поставьте ноги вместе. Развяжите шнурки, а потом как можно быстрее завяжите: сначала на одном ботинке, затем на другом. Затем вообразите, что то же самое вы делаете хирургическими щипцами — ​теми, что напоминают ножницы. Теперь вы примерно представляете, какой объем движений и с какой скоростью выполняет хирург, управляя устройством.

Робот, особенно сверхточный и особенно на ответственной работе, ассоциируется с неспешностью. Как подъемный кран: занес бетонную плиту над стенами, прицелился и медленно опустил. Но принцип «семь раз отмерь — ​один раз отрежь» не вполне отражает суть хирургической операции. Чтобы удалить, например, пораженный раком орган, нужны тысячи движений, быстрых и точных.

Каждый хирургический инструмент da Vinci имеет семь степеней свободы, то есть может двигаться и вращаться в семи разных направлениях, чтобы безупречно повторять движения человеческих рук. «Я считаю, что свободы движений у робота больше, чем у рук, — ​говорит Дмитрий Пушкарь. — ​В жизни мы столько движений не используем, по крайней мере если речь идет об обычных людях, не пианистах, не ювелирах и не хирургах. Только человек, освоивший ручной труд высшего порядка, может реализовать возможности робота да Винчи. Причем, обучаясь работе ним, изучаешь и познаешь собственные руки заново».

Манипуляторы da Vinci очень сильные, они с легкостью рвут хирургическую нить и гнут иглы. При этом активной обратной связи у контроллеров нет, и хирург отслеживает происходящее только зрительно. «Аппарат дает абсолютную видимость и воспринимается как продолжение рук, — ​объясняет Дмитрий Пушкарь. — ​Важно досконально, до автоматизма знать каждый этап операции. У меня выстроена прямая связь между головой и инструментом, я не задумываюсь над каждым отдельным движением. Если вдруг что-то меня отвлечет, связь может нарушиться, поэтому все должно идти строго по плану».

Кажется, что-то все же пошло не по плану: кровь стремительным потоком заливает нашу «пещеру»

Дмитрий Юрьевич просит ассистента тщательнее работать отсасывателем, а затем говорит: «Покажите Сереже кровопотерю».

Без потерь

Емкость, к которой подключен отсасыватель, напоминает трехлитровую банку. Крови в нее накапало на пару миллиметров, не больше: вот и весь «потоп». С непривычки трудно запомнить, что через бинокуляры операционное поле видно с многократным увеличением.

Через полтора часа операция заканчивается. Если бы не da Vinci, в банке накопилось бы больше литра. Был бы большой разрез, длинный шов, продолжительная госпитализация и реабилитация. В нашем случае пациент отправился домой в тот же день, максимум на следующий.

«В некоторых странах о роботической хирургии давно уже никто не говорит и не пишет, — ​говорит Дмитрий Пушкарь. — ​Люди даже не думают, что могут получить нероботическую операцию. Другой хирургии просто нет. И не должно быть».

Дмитрий Пушкарь, Академик РАН, профессор, заслуженный врач РФ, главный уролог Минздрава РФ

Хирургия чужда человеческой природе, и в будущем количество операций станет предельно мало. Их заменят минимально инвазивные технологии: узкофокусный ультразвук, абляция, термотерапия, клеточная терапия, а также, что еще важнее, новые лекарства, профилактика и персонифицированная медицина. Или телефон либо отдельное устройство будет заниматься твоим здоровьем. Встав утром, ты будешь смотреть на экран, и на основе больших данных, которые сейчас собираются, программа станет говорить тебе, на что обратить внимание в этом месяце, в этом году — ​по цвету кожи, по цвету роговицы, по дыханию. Будут браться анализы и тут же отправляться результаты на консилиум докторов. В зависимости от страховки: если обычная, то в поликлинику, подороже — ​в две поликлиники, подороже — ​двум доцентам, подороже — ​двум профессорам, совсем дорого — ​в пять стран мира. Тебе будут персонифицированно доставлять препараты, назначать обследования. Все будет известно, чтобы помочь тебе полноценно. Это мы совершенно точно скоро увидим, потому что без этого просто невозможно.

В преддверии весны и повального буйства природы читайте также наш тест-драйв приложения для ботаников: